Итак, шекспировская "Буря" в интерпретации грузинского режиссёра и старца сцены Роберта Стуруа разворачивалась как по накатанному: антично искрилась добром и злом, предательствами и любовью. И пока зал, чтобы не упустить ничего важного, внимательно следил за происходящим на сцене (ведь за текстом Шекспира, как говорится, нужен глаз да глаз), пока зрители с помощью театральных биноклей рассматривали Александра Калягина (Просперо, законный герцог Миланский), я всё больше переживал за не выдуманную, а реальную жизнь одного из персонажей.
Всё-таки подвешивать актрису на тонком металлическом тросе, чтоб она в нужные режиссёру моменты красиво и под музыку парила над сценой - дело рискованное. Отчего моё сердце замирало каждый раз, когда женщина прилетала к нам с очередными репликами и монологами.
А я ведь ещё не упомянул сильный ураганный ветер, от порывов которого книги и другие более тяжёлые предметы летали по сцене и врезались в её боковинки. И о том, что в финале некоторым актёрам пришлось висеть с верёвочными петлями на шеях.
В итоге, конечно, всё закончилось хорошо. И у Шекспира в его "Буре". И на театральной сцене. ))
